EiL Blog
Artist Talk: Евгения Буравлева
В нашем блоге мы рассказываем не только о молодых талантливых художниках, но также делимся интервью с уже признанными современными российскими художниками, имеющими за плечами персональные выставки в России и за рубежом, работы в коллекции музеев, участие в биеннале.
Так можно сказать про нашего сегодняшнего героя – Евгению Буравлеву - одну из ведущих российских художниц. Евгения работает с понятиями пространства и времени. Используя классические приемы живописи, Евгения выстраивает отношения между пространством, временем и человеком внутри них. Персонаж произведений — это измученный современностью человек, вынужденный существовать в условиях мира пост-истины, одинокий герой на пороге принятия решения. Свет растворяет пространство и знакомые предметы, становится пустотой, белым пятном. Можно только воображать, что скрывает пустота. Евгения предоставляет это право зрителю и своему герою.
Мы расспросили Евгению про ее творческий путь, начавшийся с 2000-ых годов, о как менялось восприятие современного искусства в России и, традиционно, попросили дать совет молодым художникам.
Евгения Буравлева. Фото: Софья Алеева
Евгения, расскажите, как начинался ваш творческий путь?
Становление художника происходило в несколько стадий. С шестого класса я училась в художественном лицее, где были и общеобразовательные, и специальные предметы: рисунок, живопись, композиция, история искусства. Потом перешла в художественное училище, где в один из семестров мне поставили тройки по спецам (рисунку, живописи, композиции), речь шла об отчислении из училища. Я очень тяжело это переживала и решила, что художником быть не хочу. Подходящей профессией мне показалась профессия историка. Я даже съездила в Москву и изучила, какие экзамены нужно сдать, чтобы поступить в историко-архивный институт. Тогда же мы подружились с Егором (прим.- Егор Плотников, российский художник, супруг Евгении Буравлевой), и он как-то позвал меня писать этюды. Потом мы много работали рядом, он вдохновлял и поддерживал меня. И я поняла, что есть вещи в искусстве, которые меня завораживают.
После училища я поступила Суриковский институт и попала в мастерскую к Павлу Никонову, где уже учился Егор. Наша мастерская была бурлящим потоком, а сам Никонов, один из основоположников “сурового” стиля, очень ярким и эмоциональным человеком.
Ваш педагог сильно повлиял на Вас?
Он полностью перевернул моё сознание. Образование в училище было довольно консервативным, по сути, школой пленэрной живописи. Но когда я приехала поступать и показала свои работы, Никонов мне сказал: «А теперь всё забудьте». И вот с этой фразы всё и началось.
В нашей мастерской царило свободомыслие. Никонов говорил, что мы должны понимать, зачем мы все это делаем. При этом он всегда нас подстёгивал, заставлял искать что-то новое, смотреть на вещи под другим углом. В таком темпе прошли годы учёбы, и мы очень многому там научились.
Что было после завершения обучения в институте?
После окончания института, в 2008 году, казалось, что мы никому не нужны.
Кураторы и художники, которые занимались современным искусством, входили в очень закрытое сообщество. Мы с нашим классическим образованием не были им интересны. У нас не было проектного мышления, мы не формулировали концепции, не делали никаких исследований. О том, что такое современное искусство, мы узнали сильно позже, лишь через несколько лет после окончания института.
Один из больших недостатков нашего обучения состоял в том, что никто не учил, как правильно войти в арт-сообщество, как правильно себя там позиционировать. Мы всему учились на своих ошибках.
Становление художника происходило в несколько стадий. С шестого класса я училась в художественном лицее, где были и общеобразовательные, и специальные предметы: рисунок, живопись, композиция, история искусства. Потом перешла в художественное училище, где в один из семестров мне поставили тройки по спецам (рисунку, живописи, композиции), речь шла об отчислении из училища. Я очень тяжело это переживала и решила, что художником быть не хочу. Подходящей профессией мне показалась профессия историка. Я даже съездила в Москву и изучила, какие экзамены нужно сдать, чтобы поступить в историко-архивный институт. Тогда же мы подружились с Егором (прим.- Егор Плотников, российский художник, супруг Евгении Буравлевой), и он как-то позвал меня писать этюды. Потом мы много работали рядом, он вдохновлял и поддерживал меня. И я поняла, что есть вещи в искусстве, которые меня завораживают.
После училища я поступила Суриковский институт и попала в мастерскую к Павлу Никонову, где уже учился Егор. Наша мастерская была бурлящим потоком, а сам Никонов, один из основоположников “сурового” стиля, очень ярким и эмоциональным человеком.
Ваш педагог сильно повлиял на Вас?
Он полностью перевернул моё сознание. Образование в училище было довольно консервативным, по сути, школой пленэрной живописи. Но когда я приехала поступать и показала свои работы, Никонов мне сказал: «А теперь всё забудьте». И вот с этой фразы всё и началось.
В нашей мастерской царило свободомыслие. Никонов говорил, что мы должны понимать, зачем мы все это делаем. При этом он всегда нас подстёгивал, заставлял искать что-то новое, смотреть на вещи под другим углом. В таком темпе прошли годы учёбы, и мы очень многому там научились.
Что было после завершения обучения в институте?
После окончания института, в 2008 году, казалось, что мы никому не нужны.
Кураторы и художники, которые занимались современным искусством, входили в очень закрытое сообщество. Мы с нашим классическим образованием не были им интересны. У нас не было проектного мышления, мы не формулировали концепции, не делали никаких исследований. О том, что такое современное искусство, мы узнали сильно позже, лишь через несколько лет после окончания института.
Один из больших недостатков нашего обучения состоял в том, что никто не учил, как правильно войти в арт-сообщество, как правильно себя там позиционировать. Мы всему учились на своих ошибках.
Буравлева Евгения. Фатеево. 120х150, холст, масло, 2022г.
Каким образом дальше строилась ваша карьера художника?
Мне очень помогло, что в какой-то момент меня пригласили в Англию. Там заинтересовались моими работами, это была хорошая школа для изучения арт-мира. Но также я поняла, что идеальной арт-среды нигде нет. Везде свои тонкости и сложности.
В какой-то момент мы наткнулись на статью Владимира Дубосарского о том, как правильно заниматься бизнесом в искусстве, выстраивать свою ценовую политику. В условиях почти тотальной нехватки информации, нас это очень сильно вдохновило.
После института мы основали собственную небольшую мозаичную мастерскую, которая позволила нам не зависеть от продаж работ. Полгода мы делали мозаичные заказы, а полгода оставляли себе для работы над выставками. Это позволило нам сохранить финансовую независимость, возможность работать самостоятельно и выбирать галереи, которые казались нам интересными.
Мне очень помогло, что в какой-то момент меня пригласили в Англию. Там заинтересовались моими работами, это была хорошая школа для изучения арт-мира. Но также я поняла, что идеальной арт-среды нигде нет. Везде свои тонкости и сложности.
В какой-то момент мы наткнулись на статью Владимира Дубосарского о том, как правильно заниматься бизнесом в искусстве, выстраивать свою ценовую политику. В условиях почти тотальной нехватки информации, нас это очень сильно вдохновило.
После института мы основали собственную небольшую мозаичную мастерскую, которая позволила нам не зависеть от продаж работ. Полгода мы делали мозаичные заказы, а полгода оставляли себе для работы над выставками. Это позволило нам сохранить финансовую независимость, возможность работать самостоятельно и выбирать галереи, которые казались нам интересными.
Буравлева Евгения. Янтарное. 120х150, холст, масло, 2022г.
Что важно помнить уже состоявшемуся и успешному художнику?
Художнику всегда интересно работать с чем-то новым. Когда ты становишься состоявшимся художником, есть опасность впасть в “благополучие” и начать тиражировать прием. Поэтому нужно всегда в себе ловить этот момент, чаще ставить себя в положение “новичка” и пробовать что-то новое.
Как вы считаете, сильно ли изменилось восприятие искусства в России за последнее время?
В двухтысячных искусство позиционировались как нечто элитарное. Наш профессор всегда учил нас, что мы должны работать для зрителя, который понимает, что такое искусство. Клиенты рассказывали, что боятся заходить в галереи, потому что там на них смотрят сверху вниз. Но многое изменилось благодаря интернету, популяризации современного искусства, развитию образования в сфере искусства для всех желающих.
Какую стратегию взаимодействия с покупателями вы выбрали?
Одна из наших задач – рассказывать об искусстве так, как будто бы это нечто собой разумеющееся, что-то, что всегда рядом. В искусстве всегда происходит что-то новое, появляются новые идеи, техники и материалы, и искусство так или иначе входит в нашу жизнь, нужно просто уметь это замечать. Одна из самых больших ошибок нашего общества - мнение, что искусство не подлежит “простому” восприятию.
Но не коллекционером единым жив художник. Как показывает наша практика, очень много людей готовы купить произведение, только если они хорошо понимают, где, у кого и почему они это берут. Поэтому основной пул наших покупателей – не коллекционеры, а люди, которые покупают работы для того, чтобы жить с ними рядом.
Художнику всегда интересно работать с чем-то новым. Когда ты становишься состоявшимся художником, есть опасность впасть в “благополучие” и начать тиражировать прием. Поэтому нужно всегда в себе ловить этот момент, чаще ставить себя в положение “новичка” и пробовать что-то новое.
Как вы считаете, сильно ли изменилось восприятие искусства в России за последнее время?
В двухтысячных искусство позиционировались как нечто элитарное. Наш профессор всегда учил нас, что мы должны работать для зрителя, который понимает, что такое искусство. Клиенты рассказывали, что боятся заходить в галереи, потому что там на них смотрят сверху вниз. Но многое изменилось благодаря интернету, популяризации современного искусства, развитию образования в сфере искусства для всех желающих.
Какую стратегию взаимодействия с покупателями вы выбрали?
Одна из наших задач – рассказывать об искусстве так, как будто бы это нечто собой разумеющееся, что-то, что всегда рядом. В искусстве всегда происходит что-то новое, появляются новые идеи, техники и материалы, и искусство так или иначе входит в нашу жизнь, нужно просто уметь это замечать. Одна из самых больших ошибок нашего общества - мнение, что искусство не подлежит “простому” восприятию.
Но не коллекционером единым жив художник. Как показывает наша практика, очень много людей готовы купить произведение, только если они хорошо понимают, где, у кого и почему они это берут. Поэтому основной пул наших покупателей – не коллекционеры, а люди, которые покупают работы для того, чтобы жить с ними рядом.
Буравлева Евгения. Версаль. 150х200, холст, масло, 2022г.
Очень важно общаться с людьми и рассказывать им о своем искусстве. За последние годы произошел качественный скачок – теперь зритель не боится задавать вопросы художнику. Когда человек успел поездить по другим странам, посмотреть на работы в разных галереях, частных домах коллекционеров, открытых для посещения, это становится еще одним стимулом не бояться и впустить искусство в свою жизнь.
А что-то изменилось в подходе к восприятию ваших работ клиентами за последнее время?
Пандемия нам здорово помогла, наконец-то люди пожили вместе с нашими работами. Многие оценили предметы искусства не просто как часть интерьера, а как часть их жизни.
А что-то изменилось в подходе к восприятию ваших работ клиентами за последнее время?
Пандемия нам здорово помогла, наконец-то люди пожили вместе с нашими работами. Многие оценили предметы искусства не просто как часть интерьера, а как часть их жизни.
Буравлева Евгения. Версаль. 120х150, холст, масло, 2022г.
Вы сейчас как-то экспериментируете с форматами или жанрами?
Безусловно, интересно экспериментировать с размерами. Я долго считала, что огромные холсты – не для меня. Всё с годами изменилось, но многие вещи мы по-прежнему делаем компактных размеров, чтобы их было удобно перемещать. Но главное, чтобы размер подходил и соответствовал задумке. Это всё очень интуитивно улавливается. Интересно бывает совмещать форматы – большой с маленьким. Смотреть на их взаимодействие, как они усиливают и дополняют друг друга. Такой разрыв масштабов усиливает звучание работ.
Чтобы вы от себя сейчас могли бы посоветовать молодым художникам?
Наверное, первый совет, который я бы дала – не бояться быть самим собой, заниматься тем, чем самому интересно. При встраивании в систему арт-рынка, появляются рамки, очень ограничивающие практику молодых художников. Для молодого художника важно отвечать на вопрос, зачем он это делает, кому будут интересны его работы. Большое заблуждение, что художник работает только для себя, он всегда работает для зрителя. Еще мне кажется, важно попробовать себя во всем: написать текст, снять видео, написать живописную работу, напечатать шелкографию, то есть попробовать себя в разных медиумах. Обязательно сделать свой сайт и попробовать там описать свою концепцию. Съездить в резиденцию. Сделать исследование, прочитать лекцию. При таком максимальном охвате однозначно станет понятно, в чем твое предназначение, через такие поиски художник обретает себя.
Безусловно, интересно экспериментировать с размерами. Я долго считала, что огромные холсты – не для меня. Всё с годами изменилось, но многие вещи мы по-прежнему делаем компактных размеров, чтобы их было удобно перемещать. Но главное, чтобы размер подходил и соответствовал задумке. Это всё очень интуитивно улавливается. Интересно бывает совмещать форматы – большой с маленьким. Смотреть на их взаимодействие, как они усиливают и дополняют друг друга. Такой разрыв масштабов усиливает звучание работ.
Чтобы вы от себя сейчас могли бы посоветовать молодым художникам?
Наверное, первый совет, который я бы дала – не бояться быть самим собой, заниматься тем, чем самому интересно. При встраивании в систему арт-рынка, появляются рамки, очень ограничивающие практику молодых художников. Для молодого художника важно отвечать на вопрос, зачем он это делает, кому будут интересны его работы. Большое заблуждение, что художник работает только для себя, он всегда работает для зрителя. Еще мне кажется, важно попробовать себя во всем: написать текст, снять видео, написать живописную работу, напечатать шелкографию, то есть попробовать себя в разных медиумах. Обязательно сделать свой сайт и попробовать там описать свою концепцию. Съездить в резиденцию. Сделать исследование, прочитать лекцию. При таком максимальном охвате однозначно станет понятно, в чем твое предназначение, через такие поиски художник обретает себя.
Фотографии предоставлены Евгенией Буравлевой