Процесс искусства похож на процесс выискивания золотых частиц на дне бурной реки. У каждого автора это река своя, не у всех подходящий лоток для промывки, а у кого-то само место добычи не совсем удачное. Конечно, не только художник - любой человек погружен в свою собственную реку по щиколотку или по горло и пытается выловить из воды хотя бы несколько сверкающих песчинок. Серия, к которой принадлежит данная работа, называется Золото: сияющая позолота становится общей нитью повествования, ведет зрителя от произведения к произведению, от ценности к ценности. Сакральный войлок и священный квадрат - название первой работы серии и очевидная отсылка к творчеству двух знаменитых авторов, Йозефа Бойса и Казимира Малевича.
Для Йозефа Бойса ключевым моментом жизни стал эпизод, когда она едва не оборвалась. Околосмертный опыт стал частью личной мифологии художника, и именно с этого момента он стал использовать в своих произведениях жир и войлок в двух их значениях. В сакральном смысле эти материалы могли сохранить жизнь умирающего, были своего рода магической защитой, шаманскими атрибутами; в утилитарном же смысле войлок и жир были частью набора для выживания, необходимыми для того, чтобы человеку было тепло и он был сыт. Чтобы получить видение нового пути, Бойсу пришлось на время застрять между жизнью и смертью. Именно этот критический миг впоследствии стал "золотым" источником уникальных и новаторских идей.
В "Декларации прав художника" (1918) Казимир Малевич писал, что "Жизнь и смерть художника принадлежат ему как неотъемлемая собственность, и что ни люди, ни законы, ни государство не могут диктовать художнику, как ему распоряжаться отпущенным ему временем." По мысли Малевича, творец в какой-то мере становится хозяином той точки перехода, которая отделяет существование от небытия. Сам же Малевич стал тем, кто "перезапустил всю изобразительную систему живописи, свел ее до нуля - Черного квадрата. Именно Черный квадрат висел в красном углу, подобно иконе, на выставке среди других супрематических работ автора. Найденный Малевичем нуль форм стал для него началом подлинного постижения беспредметного художественного языка, его золотым прииском.
В произведениях искусства всегда важно то, что зритель видит и считывает сразу же, еще издали, не читая пояснительный текст. Что же он видит? Объект, напоминающий позолоченный иконный киот, в центре которого - темный квадрат. Черные доски - так называли древнерусские иконы, скрытые под старым почерневшим слоем олифы. В послереволюционные годы и в СССР подобные произведения (безусловно, не только из-за их внешнего состояния) часто использовали как подручный материал, пускали на щепки, сжигали или применяли в быту, чтобы заколотить дверь или окно. Под старым маслом все это время были скрыты удивительной красоты работы: им просто нужно было дождаться чуткой руки реставратора, профессионального глаза. Тогда для "черных досок" и наступил их золотой момент возрождения.
Один человек будет превозносить художественное чутье Бойса, другой - гений Малевича, третий - мастерство древнерусских живописцев. Для каждого сверхценным, почти священным, будет что-то свое, материальное или нематериальное. Любой манифест художника можно свести к одному и тому же: вот мой путь, я иду по нему, а мои идеи обрастают плотью и кровью. Вот моя река, и я ищу в ней золотые песчинки. И если я пойму, что в этом месте больше ничего не найти - я просто пойду дальше и продолжу свою работу где-нибудь еще.